Боевой Топор [Искупление Путника] - Сара Дуглас

Через несколько минут патруль двинулся дальше, на север, углубляясь в Горкен-проход.

Скрелингов видно не было. Царившая кругом тишина дала другое направление его мыслям, и Борнхелд вспомнил о Фарадей. Верная, преданная жена. Любит его без памяти. А с каким презрением она относится к Аксису! Не удостаивает его даже взглядом. Вот только будет ли она в безопасности в Горкен-форте? Йорг советует отправить ее к отцу. Да нет, в Горкен-форт скрелингам не проникнуть. Скрелинги! Оказалось, что монахи правы. Не отверженные, а скрелинги во главе с Разрушителем напали на королевство. Те самые существа, о которых говорится в пророчестве. Да только во всем остальном это дьявольское пророчество наверняка нагромождение лжи. Скорее всего, целенаправленный вымысел коварных отверженных, а Горгрил и скрелинги — их мерзостные наемники, прокладывающие им путь для вторжения в королевство. Отверженные — вот кто истинные враги. Об этом ясно и убедительно говорится в Книге Поля и Борозды. Но даже если они не в сговоре с Разрушителем, союз с ними категорически исключен. Он справится и без них, одержит победу во имя Артора, спасет королевство. Артор не оставит его своим покровительством.

Размышления Борнхелда прервал громкий возглас:

— Так и будет!

Борнхелд встрепенулся. Тимозел! О чем он? Да еще не испросив дозволения обратиться. Герцог нахмурился.

— Я видел сон, ниспосланный Артором, — продолжил восторженно Тимозел, не обращая внимания на раздраженный вид Борнхелда. — Под твоим руководством, милорд, мы одержим блистательные победы. Ты пошлешь меня в бой, и я поведу за собой огромное войско. Враг будет наголову разбит. А после битвы мы усядемся у костра и станем пить изысканное вино. С нами будет и Фарадей.

Борнхелд опешил. Неужто Тимозел помешался? А может, он говорит по вдохновению свыше? Вполне вероятно. Стоило ему самому подумать об Арторе, и он отозвался божественным откровением.

— Артор время от времени ниспосылает мне вещие сны, — доверительно пояснил Тимозел. — В этих снах ты неизменно одерживаешь победу над неприятелем. Помяни мои слова, милорд, именно ты спасешь Ахар от Разрушителя и отверженных. Поверь мне.

Борнхелд выпрямился в седле.

— Я верю тебе, Тимозел, — напыщенно сказал он. — Я, и никто иной, спасу королевство. И разобью гнусное войско Горгрила, не вступая в союз с отверженными. Пусть с ними якшается Аксис. Он уже опустился до тесного общения с помешанными монахами, несущими ересь, и скоро докатится до измены.

— Мы обойдемся без Аксиса, — подхватил Тимозел. — И победим, потому что будем сражаться во имя Артора!

В тот день скрелингов они больше не встретили.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

У Матери

— Сейчас самое время, Ир, — убежденно произнесла Фарадей, расхаживая в ночной рубашке по спальне. — Борнхелд уехал на патрулирование и вернется не скоро, — она подошла к большому железному сундуку и вынула из него деревянную чашу, подарок Серебристого Рогача.

— Не забудь снять рубашку, — подала голос Ир.

Фарадей кивнула. Раздевшись, она налила в чашу воды, а затем взяла нож и провела лезвием по большому пальцу левой руки. Склонившись над чашей и выдавливая из пореза на пальце кровь, она прошептала:

— О Всемогущая Мать, пусть эта кровь утолит твою жажду. Прими меня в свои благостные объятия.

И едва Фарадей произнесла эти слова, как чаша засияла изумрудно-зеленым светом, и свет этот стал разрастаться, словно туман, подымаясь все выше и выше и заполняя собою комнату. Ее очертания расплылись. Потолок исчез, стены распались.

Но вот туман стал рассеиваться, и Фарадей увидела, что идет по мягкой траве. Посмотрела наверх — небо, а на нем яркие звезды. Впереди показались вековые деревья — тот самый дремучий лес, за которым находилась Священная роща. Фарадей быстро нашла тропинку и углубилась в чащобу. Мрачные, толстые, в несколько обхватов деревья постепенно сменялись веселыми тонкими деревцами. Священная роща!

Внезапно Фарадей услышала музыку, нежную музыку ритмических переливов, раздававшуюся без внешнего звука, но легко и ясно воспринимаемую, ибо она передавалась струнам сердца. Фарадей охватило чувство восторга. Она почувствовала, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а на душе становится радостно и светло.

Но вот и поляна. Фарадей улыбнулась: ее уже ждут. На другой стороне поляны она увидела Серебристого Рогача.

— Друг Леса, мы заждались тебя, — степенно произнес он.

Рогач подошел к Фарадей и, обняв ее за плечи, потерся щекой о ее щеку.

— Мне было не вырваться, — смущенно ответила Фарадей. — Я как-то раз собралась, но мне помешали.

— Нам известно об этом. Ты служишь пророчеству. У тебя много дел. Но сегодня твой день. Ты встретишься с Матерью. Иди по этой тропе, — Серебристый Рогач показал рукой на тропинку и внезапно исчез.

Фарадей удивилась: откуда взялась тропинка? Она могла поклясться, что когда впервые оказалась в Священной роще, тропа была лишь одна — та, что вела сюда из дремучего леса.

Фарадей пожала плечами и пошла между деревьями. Но вот впереди, в дальнем конце тропинки, забрезжил смутный блекло-голубой свет, и в этом призрачном свете отчетливо возникла фигура женщины. Всемогущая Мать! Фарадей пришла в возбуждение. Ее дыхание участилось, губы дрогнули, на глаза навернулись слезы. Она ускорила шаг. С каждым шагом становилось светлее. Но вот стало слепить глаза, пахнуло жаром. Фарадей заморгала, зажмурилась.

— Дочь моя, — послышался женский голос.

И тут свет померк, а жара сменилась прохладой. Фарадей открыла глаза. Перед ней в пятне желтого света стояла миловидная женщина, чуть старше среднего возраста, с голубыми глазами и каштановыми волосами, собранными в корону. На ней было длинное лиловое платье, перехваченное широким цветистым поясом.

— Фарадей, — сказала она, — Всемогущие Рогачи зовут тебя Другом Леса. Борнхелд называет женой, Аксис — возлюбленной, а я стану звать тебя дочерью.

— Спасибо, — чуть слышно ответила Фарадей.

— Пойдем, дитя мое, погуляем. Посмотришь мой сад.

Внезапно ночь сменилась ярким солнечным днем, и Фарадей увидала ухоженные дорожки, посыпанные золотистым песком, ряды причудливых клумб с фантастическими цветами всех тонов и расцветок, раскидистые деревья с сочными привлекательными плодами. По саду летали птицы с ослепительно ярким оперением. Стрекотали цикады. Женщина повела Фарадей по берегу извилистого ручья, с веселым журчанием низвергавшегося небольшими уступами к миниатюрному озерцу. Дойдя до этого водоема, окруженного живописными валунами, женщина предложила: